Политический
Из мертвого дома, случайно, в тревоге мирской суеты Весь день вчера я писал текст. Про Болотную и жизнь после Болотной. С инсинуациями в адрес Навального А., вождя и трибуна.
А когда дописал — мне позвонил старичок Громов, и спросил, не хочу ли я по вечерней Москве прогуляться. Отчего бы и не? Мы отправились.
Идем, значит, по Большой Никитской, обсуждаем перспективы совместного ужина с Ольшанским Д., человеком, который боится погромов, — с одной стороны, смешно может выйти, а с другой, так даже и познавательно. Опять же виски выпить не грех. Союзнического. Праздник все-таки.
И вдруг видим — на светофоре стоит как раз Навальный А., с которым мы, чего уж там, не первый год знакомы. Как тут не подойти, не поздороваться?
Стоит — кстати, это важно, вождь и трибун в компании человек этак пятидесяти, вида абсолютно безвредного. Студенты какие-то. Лозунгов не кричат. Транспарантов не держат. Речей не говорят. Движения не перекрывают. Подходим, здороваемся. И нас немедленно окружает ОМОН, которого явно больше, чем прохожих.
И какой-то мужчина в форме, масштабный такой, «питается, видно, хорошо», как сказал бы мой покойный дедушка, визжит истерически:
— Всех, всех, всех!
Навального берут в плотное кольцо, а мы отходим, курим, смотрим. Не каждый же день толпа вооруженных, хорошо экипированных, рослых людей нападает на мирных прохожих. Интересно. Курим, смотрим, а нас во второе кольцо берут, пошире.
А мы еще когда по Тверской гуляли — это так, в сторону, — ОМОН напротив книжного «Москва» в переходе прятался. Я когда был молод, работал там неподалеку, так вот, в кровавые девяностые в переходах прятались проститутки. А теперь ОМОН. Все меняется.
Ладно, отвлекся. Стоим в кольце. Подходит ко мне офицер какой-то, спрашивает:
— Пресса?
Ну, так-то если, начистоту-то,…
Дальше »»»